Зверь с друзьями тогда уехали на два дня, заставляя метаться и волноваться. Саша, приставленный ко мне охранник, был плохим собеседником и утешителем, но даже так было легче. Пока не сорвались в больницу Веры, где после разборок мужчины лечились.

Главной пострадавшей оказалась подруга, которая решила влезть в разборки мужские. Не знаю, что произошло тогда, но у неё теперь шрам на руке и вечное напоминание, что она поймала пулю за моего мужа. Просто оттолкнула, потому что за меня волновалась. Даже не за Дамира, а чтобы я одна не осталась.

– В следующий раз не приеду, - мой голос дрожал, а всё внутри замерло. Я словно умирала каждую минуту. – Не приеду к тебе в больницу, понял?

– Ась, - Дамир виски сжимает, накидывая рубашку. Поднимается с кровати, но я не даю, подлетая. Заставляю в постели остаться. – Давай без истерик. Я не собираюсь ничего бросать, мы говорили об этом.

– Не бросай, Валиев, - новой привычкой становится, его по фамилии в минуты злости называть. Зверем больше не получается. Со мной он другим становится, пускай и с грубыми повадками. – Но я не приеду, ты меня понял?

– Будешь шантажировать? Сейчас скажешь, что уйдешь от меня, если я не закрою всё?

– Что? – моргаю часто, мысли глупой удивляясь. – А ты все пытаешься от меня избавиться? Не собираюсь я разводиться с тобой, мне фамилия нравится. И муж тоже нравится. Но в больницу я не хочу больше ездить.

Дамир обещает, что больше не придётся. Но мы оба знаем, что это ложь. Он ещё не раз в такие передряги попадёт, в своих делах разбираясь. А я каждый раз к нему срываться буду, чтобы прижаться. По щетине пальцами провести, лбу широкому. Прижаться и им дышать, уверенная, что он в порядке.

– Ась, мы же хотели погулять, - и Дамир появляется, не выдерживая. Мы многому научились, и слушать друг друга, и не надумывать до разговора. Но мужчина всё так же не умеет давать мне время. Мой темп давно под его подстроился. – Ты красивая.

Бледная и растрёпанная, с кругами под глазами. Договаривалась, чтобы сессию раньше закрыть и уехать в эту поездку надолго. Наш медовый месяц, который может стать последней совместной поездкой. Один разговор, который может бедой обернуться.

В прошлый раз такой разговор плохо закончился. Когда хотела свадьбу отложить, а только с мужчиной разругалась. Но в этот раз отступать нельзя. Должна бороться за то, чего хочу. И так уже две недели откладываю, не могу же просто перед фактом поставить.

– Пойдём? – зовёт, к себе мягко притягивая.

– Пять минут, я накрашусь.

– Асель, - бурчит, не давая вырваться. Девочки хихикают, наблюдая за тем, как Дамир в нежность сплошную превращается. – Новый год уже скоро.

– Две минуты.

Я научилась быстро собираться. Скрыть синяки под глазами, тональным кремом сверху прикрыть. Немного пудры и капля туши. В минуту укладываюсь, нанося гигиеническую помаду. Другой блеск всё равно не проживёт долго под напором мужчины.

– А Царь приехал уже?

– Нет, он в аэропорту застрял и решил оставаться в Москве пока. Там метель разбушевалась.

– Он один или…

– Один.

Дамир глаза закатывает, пока я куртку застёгиваю. Шарф розовый на меня наматывает. Кривой немного, с краями потрёпанными. Но такой родной и близкий, для меня сделанный. Поэтому даже не спорю, что колется, да и вообще не привыкла шарфы носить.

– На улице минус.

– Минус один, Дамир, а минус не тридцать.

Шапку натягивает почти на глаза. Кто бы сказал, что наслаждаться подобной заботой от Дамира буду. Бежала от него, а в итоге к нему же и вернулась. Так, что уходить не хочется. Ноги подгибаются от мысли, что придётся это сделать.

Мы не в самой Праге Новый год встречаем. В небольшом городке, где друзьям Дамира живут. Но тут тоже красиво очень, всё огоньками украшено, светится. Народ по улицам гуляет, веселится. Хотя обычно в Европе всё после Рождества католического сворачивается, тут дальше праздник живёт.

– Хочешь глинтвейн? Или опять начнешь слишком смелой быть?

– Не хочу, - хотя смелость мне сейчас нужна. Вся, что у меня когда-либо была. Всю использовать и о самом главном сказать. – Дам, я…

– Я тебя тоже люблю, Ась.

И как с ним говорить, когда перебивает постоянно. Уже две недели стараюсь разговор завести, пытаясь всё рассказать. Дамир слова не даёт вставить, издеваясь словно. А это с каждым разом сложнее становится.

– Дам, стой, - останавливаюсь посреди оживлённой улицы. Крепче сжимаю его ладонь, к переулку уводя. Еловые ветки вокруг развешаны, гирлянды горят. А я к мужчине прижимаюсь, впитывая его близость. Это, может быть, последняя минута, когда я счастлива с ним. – Нам нужно поговорить.

– Перед Новым годом? Ась, давай без ссор. Потом поговорим.

– Нет. Сейчас.

Если не решусь, то опять себя корить буду. Испытывать неизвестностью, до истерики ночной. Гормоны бушуют, и мне покоя нет. Всё представляю разные рекции Дамира, каждая хуже предыдущей. До нервного тика дохожу, вздрагиваю, стоит мужчине позвать меня.

Заканчивать всё нужно, прямо сейчас. Чтобы Новый год с целью начать. Уверенностью, куда двигаться буду. С Дамиром по одной дороге или самой снова выживать.

– Ася, не…

– Я беременна, Дам. Беременна.

Впервые вслух произношу. Даже в доме боялась сама с собой об этом говорить. Казалось, камеры каждый шорох уловят и сразу Дамиру доложат, что я ребёнка на стороне нагуляла.

Только врач узнала, когда мою беременность подтверждала. И больше никто. Хотелось с подругами поделиться, совета спросить. Но не могла, предательством казалось. Дамир должен был первым обо всём узнать.

Узнал вот. На шаг от меня отступил, молчание сохраняет. Смотрит внимательно, а я взгляда не отрываю от наших переплетённых пальцев. Не выдернул руку, не разорвал связь. Надежда шаткая живёт, что всё хорошо закончится.

– Я беременна, - повторяю, словно он мог в шуме города не услышать.

– Я понял, Ась. И? Дальше что?

Плечами жму, не зная, что дальше. Это я хотела у мужчины спросить, решение его услышать. От слов Дамира отталкиваться. А он что-то от меня ожидает.

– Тест через месяца два можно будет сделать.

– Тест на беременность?

– На отцовство.

– Не уверена от кого забеременела?

– Я – уверена.

Отрезаю, тоже шаг назад делая. Ожидала, что так разговор повернётся. Только, как и после аферы с Тисой, плохо получается заготовленную речь произнести.

Всё изучила, и про болезнь Дамира, и про тесты на отцовство. Столько всего прочитала, чтобы уверенной быть и смелой. Легко ему доказать, что он отец. Что я стану мамой его малыша.

– Но… Я понимаю, что ты сейчас подумать можешь, - смелой нужно быть, отважной. Мне нужен Дамир и семья с ним, и мужчина столько времени вокруг меня вился. Добивался, чтобы вместе были. Теперь мой черед. – И понимаю, что захочешь убедиться. Так что можем сделать тест ДНК, я не буду на это обижаться. Можем… Можем даже разойтись на это время. Чтобы ты с изменщицей не жил.

Правду говорю, что даже не обидно будет, если захочет убедиться. Понимаю, что это странным кажется Дамиру, нереальным. Не после того, как сам мне говорил, что не может иметь детей. Неделю, как договаривались, припоминать буду, что мне не поверил. Но после забуду.

Но если сейчас мужчина руку мою отпустит и согласиться перерыв сделать, то это разводом закончится. Он может сомневаться, может доказательств просить. Но если Дамир будет отталкивать меня, а потом назад «гулящую» принимать, то мне подобного не нужно.

– Ты беременна.

– Да.

– Я стану отцом.

Выдавливает тихо, а затем в холодную стену дома впечатывает. Его рука вдруг под курткой оказывается, к коже прикасаясь. Накрывает живот, обжигая. Зарывается лицом в распущенные волосы и дышит шумно.

– Это твой…

– Знаю. Знаю, девочка моя.

Целует в щёку, ниже ведёт губами. Царапает своей щетиной кожу, но так привычно, что не могу противиться. Только лицо разворачиваюсь, чтобы по-настоящему поцеловал.